Данная статья приурочена к 165-летнему юбилею крупного российского мусульманского теолога Ризаэтдина Фахретдина (1859–1936) и посвящена рассмотрению его работ, повествующих о жизни и деятельности Хусаина Фаизханова (1823–1866). В статье показано, что Р. Фахретдин являлся автором первых работ, специально посвященных Х. Фаизханову, и таким образом фактически стал основоположником фаизхановедения. В статье анализируются материалы Р. Фахретдина, опубликованные в биографическом труде Асāр (1908), журнале «Шура» (1916), а также некоторые неопубликованные работы, появившиеся позднее. В статье показано, что Р. Фахретдин целенаправленно занимался изучением деятельности Х. Фаизханова и прицельно собирал необходимые материалы. Круг использованных им источников широк и разнообразен. Основным из них был бытовавший в то время в рукописном виде труд Шихабетдина Марджани (1818–1889) Вафиййат ал-’аслāф ва тахиййат ал-’ахлāф («Верность предшественникам и приветствие потомкам»), дополнением ему служили полученные в результате собственных разысканий Р. Фахретдина документальные материалы и устные свидетельства. Он детализирует ряд сведений, сообщаемых Ш. Марджани. Некоторые сообщения и комментарии Р. Фахретдина подтвердились в результате последующих исследований.

В статье рассматривается пример иджтихада Мусы Джаруллаха Бигиева, заключающийся в критическом разборе и опровержении шариатского положения, предписывающего смертную казнь для отступников, отказавшихся от исповедания ислама. Материал основан на комментариях Бигиева к одному из правил фикха, собранных и представленных им на страницах работы Кава’ид фикхиййа (Казань, 1910), и вводится в научный оборот впервые. Речь идет о правиле, в котором сформулированы цели исламского шариата. Одну из таковых Бигиев называет «защита жизни», понимая под этим не только защиту прав человечества как вида, но и защиту прав каждого индивида. При этом «право на свободу» он относит к прирожденным и неотъемлемым правам человека. В качестве составной части этого права Бигиев рассматривает «право на свободу вероисповедания» как шариатский принцип, который призван не допустить репрессий по отношению к тем, кто поменял веру, и в свете этого ставит вопрос о соответствии исламу практики смертной казни за вероотступничество. В заключение статьи высказывается идея о существовании двух типов мусульманского фундаментализма, сущностно отличающихся друг от друга.

В условиях продолжающейся гражданской войны в Сирии официальное мусульманское духовенство страны, представленное Министерством по делам вакфов, разработало целый ряд богословско-правовых постановлений по наиболее актуальным вопросам, объединенных общим названием фик̣х ал-азма «кризисное богословие». Особое внимание в них уделяется вопросам критики такфиризма, безмазхабности, национализма, разъяснению смысла джихāда, запретности бунтов и революций, религиозной легитимности национального государства, межрелигиозного и межконфессионального диалога и соработничества в рамках одной страны, разграничение понятий исламской политики и политического ислама.  В настоящем исследовании проводится анализ источников и методологии построения этого теологического концепта, являющего собой, по словам самих разработчиков, пример умеренного обновления (тадждӣд) исламского богословского дискурса, основная цель которого — противостояние фик̣х ал-фитна «богословию смуты», проповедуемому различными экстремистскими группировками. В работе также рассматривается пример одного из наиболее оригинальных исследований — о принципах гражданственности (мувāт̣ана) согласно исламу, которое во многом вбирает в себя основные черты всего концепта сирийского кризисного богословия.

В XIX веке социальный состав мусульманской общины Москвы изменился по сравнению с предыдущими столетиями: среди ее членов уже не осталось лиц, имеющих отношение к внешнеполитическому или военному ведомству империи, движущей силой этой общины стали купцы. В Татарской слободе Москвы проживали семьи купцов Исаковых — выходцев из города Касимова Рязанского наместничества, и Мангушевых — выходцев из села Камкино Нижегородской губернии. Оба семейства внесли заметный вклад в развитие общины, в частности предоставляя свои домовладения для молельного дома (до момента постройки стационарной каменной мечети, ныне известной под названием Историческая мечеть) и для проживания имама С.-М. Асхапова.

В статье приведены документальные материалы из Российского государственного военно-исторического архива (Москва), относящиеся к истории организации визита бухарского эмира Абдуллахад-хана в Петербург в 1898 г. В них содержатся уникальные сведения о деталях подготовки и проведения данного визита, о программе пребывания эмира в Петербурге, о финансовых затратах на прием бухарской делегации. Большой интерес представляют данные о подарках, которые были преподнесены эмиру и его свите во время визита, поскольку некоторые из них могли сохраниться в музейных собраниях. Архивные материалы позволяют также сравнить визит 1898 г., его организацию, и прежде всего финансирование, с предшествующими визитами эмира Абдуллахад-хана — 1893 и 1896 гг., демонстрируя постепенное сокращение расходов на их проведение. Это косвенно свидетельствовало об укреплении позиций России в Средней Азии, следствием чего стало ослабление внимания к лич ным контактам правителей, игравшим во времена Александра III значительную роль в регулировании отношений между Российской империей и Бухарским эмиратом.

Статья посвящена развитию мусульманской общины Республики Татарстан (РТ) в 2023 г. Автор продолжает серию книг и статей, исследующих мусульманское сообщество Татарстана в 2000 — начале 2020-х гг. Особое внимание уделяется проблемам исламских финансов, контактам руководства Русской православной церкви со светским и мусульманским религиозным руководством РТ и деятельности Духовного управления мусульман Республики Татарстан в новых регионах России и в поддержку СВО.

Настоящая статья посвящена промежуточным итогам работы над проектом серии энциклопедических словарей «Ислам в Российской Федера ции» («региональные» тома уже увидели свет, сводное издание находится в процессе подготовки). Цель данного проекта — впервые в истории отечественного исламоведения охватить исследованиями всю территорию страны. В достижении этой цели возник ряд сложностей и проблем, центральной из которых стало отсутствие работ по данной тематике в отдельных регионах страны, а также исследователей, которые бы ею занимались. Кроме того, в данном проекте было задействовано около 600 специалистов различного профиля, включая историков, археологов, социологов, источниковедов, этнологов, нумизматов, краеведов и др. Такая многопрофильность и большое количество специалистов с различными точками зрения создавали определенные сложности в работе над проектом, но они же позволили сформировать целостную картину истории ислама в России. А это, в свою очередь, дало возможность обнаружить и зафиксировать те самые «белые пятна», что обозначились в ходе реализации данного проекта.

Настоящая работа посвящена религии и религиозным институтам в Королевстве Саудовская Аравия. КСА, будучи согласно законодательству мусульманским государством, обращается к религии с целью легитимизации своей политики. Поэтому в связи с увеличивающейся ролью Саудовской Аравии в регионе и мире исследование религии и ее места в государстве считается весьма актуальным и важным. В первой, вводной, части статьи рассмотрена роль ислама в истории становления саудовской государственности, обозначены основные положения доктрины ваххабизма. В основной части работы исследованы история, эволюция и особенности, роль и положения различных религиозных институтов в стране. В заключение сделан вывод о том, что власти королевства предпринимают все большую секьюритизацию государственной политики в отношении религиозных институтов, религия «огосударствляется». Проведенный анализ роли изменения религии в королевстве опирается на подходе разделения реформ на тадждид и ислах.