Статья открывает цикл работ, приуроченных к 200-летнему юбилею со дня рождения Хусаина Фаизханова (1823–1866) и задуманных с целью пересмотреть некоторые аспекты его жизни и деятельности. Непосредственно данная работа уточняет некоторые детали биографии Х. Фаизханова и предлагает корректировку оценок его взаимодействий с такими видными учеными, как А. К. Казембек и Ш. Марджани, сыгравшими важную роль в начале его творческого пути. Общение Х. Фаизханова с А. К. Казембеком в период пребывания обоих в Казани не было долгим, однако вылилось в продуктивное сотрудничество и тесные контакты, сохранившиеся в последующем. Косвенные свидетельства позволяют предположить, что А. К. Казембек смог по достоинству оценить тягу к знаниям и незаурядные интеллектуальные способности молодого Х. Фаизханова, поручив ему ответственную научную работу. Степень влияния на Х. Фаизханова других казанских ученых, о контактах с которыми можно догадываться, не ясна. Следует еще раз подчеркнуть, что именно Х. Фаизханов познакомил Ш. Марджани с кругом казанских востоковедов, а не наоборот. Мы обращаем внимание на зависимость исторических текстов Ш. Марджани от работ Х. Фаизханова, опубликованных только в начале XXI в. Не отрицая авторитета Ш. Марджани как крупного теолога, степень его влияния на Х. Фаизханова мы предлагаем видеть как переоцененную. Новые материалы позволяют подтвердить факт пребывания Х. Фаизханова в Санкт-Петербурге уже в самом начале 1854 г. 

Настоящая статья открывает цикл публикаций комментированного перевода на русский язык толкования суры «Фатиха» (№ 1) основоположником классической мусульманской экзегетики Мухаммадом ибн Джариром ат-Табари (839–923) из книги Джами‘ ал-байан фи та’вил алКур’ан («Свод изъяснения об истолковании Корана»). Данная часть содержит разделы, посвященные названиям этой суры — «Матерь Корана» (umm al-qur’ān), «Открывающая Писание» (fātiḥat al-kitāb) и «Семь повторяемых» (as-sab‘u almathānī), а также молитвенным формулам, с которых начинается Священное Писание ислама — Исти‘аза и Басмала. В последних разделах особое внимание уделяется вопросу этимологии употребляемых в этих формулах слов, который рассматривается на основе примеров доисламской словесности и преданий «отцов уммы».

Первая статья была посвящена обоснованию того, что кардиоцентризм является общезначимой чертой не только православнославянской культуры и религии, но и ислама. Мы показали, что все исламское мировоззрение построено на принципе гармонии веры и разума и свободно от крайностей рационализма и иррационализма, доказательством чего является «концепт сердца». В данной статье мы продолжили эту тему, но под необычным углом рассмотрения — через раскрытие особенностей «духовно-сердечного» видения бытия и его отличия от обычного чувственного, зрительного восприятия мира. Главная особенность действия сердечных механизмов постижения мира заключается в том, что через них проявляется уникальная способность внутреннего видения, осуществляющего приобщение к особому знанию и даруемого Аллахом. Эта способность дается в качестве божественного дара только избранным людям, что позволяет им видеть такие грани бытия, которые не доступны обычному зрению. Вместе с тем оказывается, что такая способность «избыточного» зрения значительно усиливает жизненную драматургию человека, поскольку позволяет видеть многие проявления несовершенства мира и человека, а это значительно усложняет и так сложную жизнь. 

Данная статья посвящена рассмотрению основных понятий концепции разделения на «территорию ислама» (дар ал-ислам) и «территорию войны» (дар ал-харб), сложившейся в трудах мусульманских правоведов, а также анализу развития данной концепции на примере воззрений ряда современных богословов, и их позиции относительно связанных с ней шариатских норм. 

Статья посвящена проблеме исследования вопросов брачносемейных отношений в мусульманском богословско-правовом дискурсе.

С момента зарождения фикха правоведы уделяли особое внимание институту семьи, по этой причине семейное право стало традиционным разделом исламского права. Классические труды фикха содержат в себе лаконичные принципы, опираясь на которые правоведы строили обоснования своих богословских заключений, направленных на решение в том числе и брачно-семейных проблем. Анализ данных трудов позволил выявить эти принципы, в свою очередь, исследование последних дает возможность современным теологам понять цели шариата, преследуемые в области брачно-семейных отношений, и способствует эффективному регулированию такого рода вопросов на практике. 

В эпоху распада Золотой Орды доступ к власти в некоторых политиях получили представители нединастической знати, предводители тюркских племен. В Ногайской Орде это были лидеры племени мангытов. Поскольку они не принадлежали к потомству Чингисхана как единственному основанию для легитимного правления, им пришлось изобретать иные способы узаконения своих управленческих прерогатив. В окружении мангытских вождей была составлена генеалогическая комбинация в отношении родословной основателя ногайской правящей династии — бека Эдиге. Его происхождение было искусственно возведено к суфийскому проповеднику XIV в. Ходжа-Ахмаду Баба-Туклесу, а тот, в свою очередь, объявлялся прямым потомком первого праведного халифа Абу Бакра ас-Сиддика. В данной родословной наблюдается смешение истинно суфийской силсилы (как череды благочестивых шейхов) и последовательности чисто светских правителей — в том числе явно легендарных.

В статье приведены материалы, отражающие религиозную культуру мусульманских народов Средней Азии, собранные С. М. Дудиным во время поездок 1900–1902 гг. в регион по заданию Этнографического отдела Русского музея (ныне Российский этнографический музей). Они включают атрибуты исламского культа, фотографии обрядов и культовых сооружений, а также описания различных явлений религиозной жизни местного населения, приведенные в экспедиционном отчете, составленном Дудиным по итогам поездок. Он отмечает значительно большее влияние ислама на повседневную культуру узбеков и таджиков центральных районов Средней Азии, чем кочевых народов, и одновременно пишет о сохранении в нем доисламских представлений и практик, например гадания по Корану, обрядов исцеления от болезней с помощью различных религиозных предметов и других. Дудин обращает внимание на градообразующее значение мусульманской архитектуры и роль культовых сооружений в организации социальной жизни. Описывая атрибуты культа, он характеризует особенности их бытования у разных народов региона. Уникальны приведенные им сведения о дервишах и их участии в Андижанском восстании (1898). В настоящее время материалы вещевых и фотоколлекций Дудина, описания его экспедиционных наблюдений представляют ценный исторический источник по религиозной культуре среднеазиатских народов конца XIX — начала ХХ в. 

В работе анализируются арабские газетные и журнальные публикации, посвященные оценке внешнеполитического курса СССР в отношении стран Восточной Европы после подписания советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г. Приводятся мнения арабских авторов — журналистов, писателей и публицистов о предпосылках и последствиях заключения т. н. «пакта Молотова — Риббентропа», особенностях взаимоотношений Москвы и Берлина во второй половине 1939 г., причинах вторжения Красной Армии в Польшу, а также мотивах, побудивших руководство страны усилить свое присутствие в Балтийском регионе. Делается вывод, что многие авторитетные арабоязычные издания, несмотря на определенную зависимость от западноевропейской информационной повестки, стремились самостоятельно осмыслить действия СССР в той или иной части Европы, иногда даже подчеркивая вынужденный характер ведения агрессивной, ультимативной политики. При этом нельзя говорить о существовании какой-то одной, доминирующей позиции по данной проблеме. Нередко арабские обозреватели с резкой критикой высказывались о военно-политических акциях Советского государства осенью 1939 г. 

Любое политическое, тем более религиозное движение или идеология, как правило, имеют своих исторических предшественников, взгляды и идеи которых так или иначе отражаются в них. Понимание истоков и источников способствует более реалистичному и предметному взгляду на явления современные, особенно в таких освященных традицией странах, как Афганистан, где традиция оставляет на всём свой неизгладимый след. Цель статьи состоит в том, чтобы попытаться дать комплексное и хронологическое описание тех идей и идеологий, которые предопределили появление в Афганистане политических партий исламистского толка. В качестве материалов использованы работы отечественных и зарубежных востоковедов, в т. ч. афганских, а также источники на национальных языках Афганистана. За основу исследования взят метод последовательного описания источника и его характеристик для демонстрации его связи с современным явлением политического ислама. В работе представлен список предполагаемых идейных источников и предшественников политического ислама в Афганистане середины XX в. Дана их историческая и идеологическая характеристика. Описаны основные представители и сторонники тех или иных течений, их социальный статус и отношение к другим движениям и идеологиям. Политический ислам в Афганистане не возник как нечто исключительно внешнее, но имел под собой, кроме внешней формы и внешних заимствований (идеология «деобандизма», «Братьев-мусульман»1), также и внутренние, свойственные афганскому обществу источники в форме племенного вождизма, который стал неким общим организационным началом любого политического и религиозного движения. Сложность политического ислама в Афганистане заключается в его смешанной структуре, что особенно проявляется в настоящий момент в идеологии и практике движения Талибан2, которое, с одной стороны, основывается на положениях «деобандизма», панисламизма, в меньшей степени идеологии «Братьев-мусульман», но с другой — совершенно им противоречит, чему причиной сугубо племенные традиционные особенности общественного устройства и мировоззрения костяка движения. 

В статье анализируется четырехтомный труд востоковеда XIX в. В. В. Вельяминова-Зернова «Исследование о касимовских царях и царевичах» (1863–1887), посвященный истории Касимовского ханства. Основное внимание уделяется краеведческому материалу о городе Касимове XVII–XIX вв., включающему мусульманскую тематику. Выявляется научная новизна подходов ученого к разработке вопросов истории Касимовского края, связанных с татарами-мусульманами. В первом параграфе рассматриваются заключения В. В. Вельяминова-Зернова в отношении средневековых крепостей, располагавшихся вокруг Касимова, приводится вывод ученого о том, что данные крепости в период Касимовского ханства принадлежали татарским правителям. Второй параграф раскрывает взгляды востоковеда на отдельные вопросы влияния православного и мусульманского факторов на развитие Касимова в XVII–XVIII вв. Подчеркивается, что, по сведениям В. В. Вельяминова-Зернова, до начала XVII в. в городе существовали две равные по своему влиянию власти: воеводский двор и двор касимовских правителей. Рассматривается история татарских архитектурных памятников города, роль и место мусульман в истории Касимовского края. Третий параграф посвящен сведениям В. В. ВельяминоваЗернова о Касимове XIX в. Приводится точка зрения ученого на положение мусульман края после ликвидации Касимовского ханства. В заключение автор статьи отмечает значительный вклад В. В. Вельяминова-Зернова в изучение истории Касимовского края. Делается вывод о том, что работа ученого продолжает оставаться ценным сводом источников для исследователей и краеведов, занимающихся историей Рязанской области.