Статья посвящена проблеме диалога между религиями, который связан с более широким спектром вопросов: отношениями между религиями, обществом и государством. Речь идет о ситуации в мире, но прежде всего — в России. Автор считает, что ХХI век ознаменовался переходом к эпохе постсекуляризма, когда религии активно возвращаются на социальную арену, откуда и проистекает необходимость их диалога, тем более что христианство и ислам глубоко родственны, а исламу принадлежит в сегодняшнем мире роль одного из лидеров мировой религиозной повестки. В статье рассматриваются такие вопросы, как определение субъектов межрелигиозного диалога, специфики этого диалога и основных его тем. В качестве важнейших сюжетов обсуждения и выработки совместной платформы рассматриваются: богословские темы, беседа о которых не должна быть спором; вопросы традиции и обновления; моральные проблемы, связанные с воспитанием новых поколений в религиозно- нравственном ключе и с профилактикой экстремизма; проблемы современного развития, стоящие и перед религиями, и перед социумом в целом. В конце статьи автор подчеркивает важность доброй воли верующих вести благожелательный диалог.

Эта статья по своему замыслу продолжает, развивает и дополняет наши работы на тему истории традиции переводов Корана на различные европейские языки. В настоящей работе сделана попытка научного переосмысления истоков традиции переводов Корана на русский язык, история которой обычно отсчитывается начиная с первых десятилетий XVIII в. При этом к концу XVIII в. — началу XIX в. традиция перевода Корана на русский язык являлась весьма развитой: Коран был представлен в русскоязычном пространстве и в научном, и в литературном, и в духовном контекстах. Однако история и генезис этой традиции не могут быть удовлетворительно изучены и осмыслены в отрыве от единого интеллектуального пространства Восточной Европы, в рамках которого как минимум с XVI в. уже существовала автохтонная традиция переводов Корана на западнорусский/старобелорусский язык, зародившаяся среди татар Великого княжества Литовского, а затем — Речи Посполитой и царства Русского. Отметим, что данная работа по преимуществу опирается на сведения, накопленные историей, востоковедением, корановедением и другими научными дисциплинами в XIX — нач. XXI века.

Статья посвящена философским аспектам творчества Гасана Алкадари (1834–1910), одного из видных представителей интеллектуальной элиты народов дореволюционного Дагестана. Современные исследователи пишут о нем как о мусульманском просветителе и историке. Пытаясь пересмотреть традиционное понимание его научной и общественной деятельности, автор статьи обращается к творческому наследию Гасана Алкадари как мыслителя. Показано, что в ряде своих работ он размышлял о социальных, философских и этических проблемах, которые он считал актуальными для мусульманской общины. Рассмотрены его социально- философские и этические воззрения. Указаны перспективные направления дальнейших исследований его творческого наследия.

Настоящая статья посвящена идеям Ризаэддина Фахретдина (1859–1936 гг.) относительно государственности Нового времени. Р. Фахретдин принадлежал к числу выдающихся мусульманских богословов той эпохи, был муфтием Центрального духовного управления мусульман России (ЦДУМ в 1923–1936 гг.), казием (кади) Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС, в 1891–1906 гг.), редактором журнала «Шура» («Совет», 1908–1917). В первой трети XX в. он стал виднейшим улемом, занимавшимся вопросами богословского обоснования национальных реформ, выступил идеологом мусульманской модернизации в России. Его основным богословским сочинением считается изданная в 1914 г. книга Дини вэ иджтимагый мэсъэлелэр («Религиозные и общественные вопросы»), посвященная обоснованию реформ Нового времени и исследующая позицию правоверных мусульман по отношению к этим преобразованиям. Р. Фахретдин проанализировал вопросы реформирования политико- правового строя, введения конституции, построения правового государства, создания парламента. Он обосновывал необходимость и легитимность этих реформ с точки зрения Корана и Сунны.

Статья рассказывает об истории Татарской слободы в Москве в конце XVIII в., когда небольшая татарская мусульманская община второй российской столицы переживала потрясения в связи с эпидемией чумы 1770– 1771 гг. В результате «моровой язвы» значительно сократилась численность общины и татарских домовладений в Москве; у татар было отобрано старинное кладбище за Калужскими воротами. Кроме того, эта группа населения, развивавшаяся как этноконфессиональная, лишилась своего сакрального центра — мечети в Овчинной слободе на Татарской улице. Научная новизна статьи связана с публикацией архивных документов из хранилищ Москвы, в т. ч. впервые публикующегося документа из Российского государственного архива древних актов с данными переписи Татарской слободы 1773 г.

Статья посвящена ранее неизвестным страницам общественно- политической деятельности выдающегося татарского богослова и религиозного мыслителя Мусы Джаруллаха Бигиева (1875–1949). В публикации в научный оборот впервые вводятся сведения о недавно обнаруженном документе, проливающем свет на участие Бигиева в общественных и политических процессах, происходивших в Туркестане в 1917–1923 годах и его контактах с Энвером- пашой.

В биографиях знаменитых исламских богословов XIX–XX вв. — российских и туркестанских — имеется ещё множество белых пятен, восполнить которые порой удается обратившись к жизнеописаниям тех персоналий, с которыми эти ученые могли поддерживать профессиональные и (или) социальные связи. Настоящая статья посвящена описанию двух эпизодов из истории знакомства крупного татарского мыслителя Мусы Бигеева и видного туркестанского теолога Саййида Махмуда Тарази, который был вынужден эмигрировать из Средней Азии, когда в ней окончательно установилась советская власть, и впоследствии стал одним из лидеров туркестанской диаспоры на Ближнем Востоке. В статье приводятся сведения из биографий обоих учёных, позволившие автору предположить, что, в силу принадлежности к одним и тем же эмигрантским кругам, они, по всей вероятности, могли иметь личное знакомство. Анализ имеющихся материалов также показал, что Бигеев и Тарази, скорее всего, не только встречались в Бомбее, будучи там в 1930-х. гг., но и имели возможность быть знакомы практически за двадцать лет до эмиграции, во время пребывания в Бухаре. Таким образом, рассматриваемый в статье сюжет обретает определённую значимость в отношении реконструкции истории знакомства российского и туркестанского богословов как в эмиграции, так и в предшествующий ей период.

Предлагаемая вниманию читателя статья исследует первые главы монументального толкования Садаки б. Мунаджжа ал- Хакима на книгу Бытия (XIII вв.). Основываясь на проведенном анализе сочинения средневекового арабоязычного богослова, философа и врача, автор делает вывод о генетической зависимости ранней самаритянской мысли от важнейших достижений мысли мусульманской — в частности, от мутазилитских и перипатетических натурфилософских и метафизических теорий, не терявших своей актуальности вплоть до заката классической эпохи арабской культуры. Впервые в истории мирового востоковедения показывается, что основные положения антропологических теорий ал- Хакима воспроизводят концепции мутазилита Му‘аммара б. ‘Аббада ас- Сулами, файласуфа ал- Кинди и «Главного шейха», Ибн Сины. Отдельно прослеживается связь «Шестоднева» Садаки с работами других самаритянских богословов: автор отмечает, что отдельные антропологические справки теолога легли в основу неопубликованного комментария Муслима б. Мурджана и Ибрахима ал-‘Аййи (XVIII в.) к «гризимскому» Пятикнижию. В заключение работы обсуждается общий эклектический характер ранней и поздней экзегетической традиции самаритян, принявшей мусульманские учения о Боге и человеке в качестве важнейшей своей части.